Любопытен эпизод, связанный с П.А. Вяземским   (1792 — 1878) — князь, рус­ский поэт,    литературный критик. Случай этот важен не только тем, что там произошла встреча поэта с собственным двойником, но и тем, что двойник этот оставил князю некий текст, т.е. реальный, физиче­ский след своего присутствия. Рассказ этот сохранился в записи петербургского епископа Порфирия (Успенского), записанного им со слов самого поэта. "Однажды,   я ночью возвращался в свою квартиру на Невском проспекте, у Аничкова моста, и увидел яркий свет в окнах своего кабинета. Не зная, от­чего он тут, вхожу в дом и спрашиваю своего слугу: "Кто в моем кабинете?" Слуга сказал мне: "Там нет ни­кого", - и подал мне ключ от этой комнаты. Я отпер ка­бинет, вошел туда и увидел, что в глубине этой комнаты сидит задом ко мне какой-то человек и что-то пишет. Я подошел к нему и, из-за плеча его, прочитав написанное, громко крикнул, схватился за грудь свою и упал без чувств; когда же очнулся,   уже не видел писавшего, а на­писанное им взял, скрыл и до сей поры таю, а перед смертью прикажу положить со мною в гроб и могилу эту тайну мою. Кажется, я видел самого себя   пишущего".

Встреча с двойником завершилась исчезновением (уничтожением) двойника и тем, что сам Вяземский по­терял сознание.

В 1810 году, когда Байрон, находясь в Греции, лежал с приступом жестокой лихорадки, люди, хорошо знавшие поэта, несколько раз видели его на лондонских улицах.

Статс-секретарь Пиль писал Байрону, что в те дни он дважды   встречал его на Сен-Жерменской улице, причем один раз видел, будучи вместе с братом, самого Байрона.

Отвечая на это письмо, Байрон писал с присущим ему сочетанием серьезности и иронии:

-"Не сомневаюсь, что мы можем — как, это нам неизвестно - раздваиваться: причем возникающий при этом вопрос о том, какой из близнецов в данное время действителен, а какой нет, представляю на ваше решение".

У одного из литературных отцов Остапа Бендера -- Евгения Петрова (Катаева) было свое оригинальное хобби -- он собирал марки от своих же писем. Делал он это весьма замысловатым образом: отправлял письмо на какой-нибудь несуществующий адрес в разные города и страны. И конверт возвращался к нему, украшенный экзотическими марками и штемпелями с отметкой "Адрес неверен". В апреле 1939 года он отправил письмо, которое повлекло за собой целый ряд странных событий. Катаев-Петров решил потревожить своей персоной далекую Новую Зеландию. Он придумал город под названием Хайдбёрдвилл, улицу Ратбич, дом 7 и адресат -- Мерилла Оджина Уэйзли. Текст письма был написан, естественно, по-английски: "Дорогой Мерилл! Прими мои самые искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид все в порядке. Поцелуй от меня дочку. Она, наверное, совсем уже невеста? Твой Евгений".

Но проходил месяц за месяцем, а послание назад все не возвращалось. Когда, наконец, в конце лета письмо все же пришло, но это не было письмо, отправленное им самим. Пришел ответ из Новой Зеландии, и обратный адрес оказался идентичным тому, что он придумал, и отвечал ему Мерилл Оджин Уэйзли. В конверте также лежала фотография, где крепкого вида мужчина обнимал самого Евгения Петрова. На обратной стороне имелась надпись: "9 октября 1938 года". Проблема заключалось в том, что   Евгений Петров никогда не был в Новой Зеландии! И ему не был знаком этот человек на фото.

"Дорогой Евгений! -- содержалось в письме. -- Большое спасибо за соболезнование! Прости за задержку с ответом. Нелепая смерть всеми нами любимого дяди Пита, выбила нас из колеи на полгода. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты гостил у нас. Глория совсем большая и уже ходит во второй класс. Она до сих пор буквально не расстается с мишкой, которого ты ей привез из России. Не забывай, пиши нам. Твой друг Мерилл".    Посмотрев еще раз на дату, стоявшую на фото, писатель покрылся испариной: ведь именно в этот день его увезли в больницу в тяжелейшем состоянии -- у него было запущенное воспаление легких. Несколько дней Евгений Петров был без сознания, врачи не скрывали от родных, что шансов выжить, у больного, практически нет...

Петров попытался разобраться с этой мистикой и     снова написал в Новую Зеландию, но ответа так и не дождался. Вскоре началась Вторая мировая война... С первых же дней Великой Отечественной Евгений Петров, военный корреспондент, то и дело летал на фронт. Друзья отмечали, что он стал замкнутым, задумчивым, создавалось впечатление что он предвидит что жить ему осталось недолго, а шутки, казалось, и вовсе перестал понимать. В 1942 году самолет, на котором он летел в район военных действий, пропал. И только спустя годы сын известного писателя Аркадия Первенцева обнаружил в семейном архиве документы, проливающие свет на обстоятельства трагической гибели Евгения Петрова. В тот день Первенцев вместе с Петровым находился в самолете и стал очевидцем его гибели. Вероятно, самолет разбился из-за того, что летчик самовольно изменил курс и полет проходил в условиях постоянного риска быть атакованным истребителями противника. Он был сбит немецкими "мессершмиттами" и врезался в землю.

Здесь в этой мистической истории можно было бы поставить точку, если бы не второе письмо, пришедшее на московский адрес Евгения Петрова из Новой Зеландии. Вдове писателя его перевели. В нем Мерилл Уэйзли восхищался мужеством советских людей, стойко переносящих все тяготы войны, и выражал беспокойство за жизнь самого Евгения:

"Я испугался, когда, гостя у нас, ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной, но ты только шутил и говорил, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратней -- летай по возможности меньше".

В рассказе Эдгара По "Уильям Уилсон", двойник -- это совесть героя. Он ее убивает и умирает сам. В стихах Иейтса двойник -- наша противоположность, наш противник, тот, кто нас дополняет, тот, кем мы не являемся и кем никогда не будем. Для евреев же явление двойника не было предвестием близкой смерти. Напротив, оно было доказательством того, что человек обрел пророческий дар. Так это объясняет Гершом Шолем. В содержащейся в Талмуде легенде повествуется о человеке, ищущем Бога и встретившем   себя самого.
Долгое время подобные истории вызывали у ученых если не раздражение, то уж точно скепсис,   пока не нашлись энтузиасты которые проведя серию экспериментов не получили неожиданный результат заставивший ученый мир по иному взглянуть на описанные истории.

Говоря об экспериментах, связанных, так или иначе, с те­мой двойников, можно назвать опыты, которые про­водил в свое время известный психиатр В.Л. Райков.

Участ­ник эксперимента - экстрасенс,   выделял из своего тела то, что он называл " астральным двойником", видимым только ему. После чего он приказывал "двойнику" переместиться в со­седнее помещение. Находившаяся там другая участница опыта, предварительно погруженная в гипноз, в тот же момент фиксировала появление в комнате "двойника" и описы­вала его внешность, совпадающую с тем, как выглядел сам экстрасенс.

Само собой до этого ни внешность его, ни содер­жание эксперимента известны ей не были.

Опыт был усложнен. Участнице, по-прежнему пребы­вавшей в состоянии гипноза, давалось задание взять иголку и уколоть "двойника", видимого только ей. Она делала это, но не без колебаний, поскольку "двойник", очевидно, воспринимался ею как реальный человек. И всякий раз экстрасенс, находившийся, как было сказано, в другом помещении, точно фиксировал момент и место укола на своем теле. Ощущения, судя по всему, носили ясно выраженный болевой характер, так как несколько раз он даже вскрикнул.

Обычно, проводя диагностику, целитель-экстрасенс, медленно ведя ладони   вдоль тела пациента, точно определяет малейшие откло­нения, называет изъяны и недуги человека.

Таким обра­зом, он может определить даже пломбы в зубах, назвать малейшие шрамы на теле и прочие отклонения.

Но то же самое возможно, оказывается, делать и не на самом пациенте, а на его "фантомном двойнике". Только взглянув на человека, а иногда даже ни разу не видя его, зная только имя, экстрасенс мысленно строит перед собой его как бы "фантомного двойника". И диаг­ноз, такой же точный, как если бы перед ним был ре­альный человек, появляется по мере того, как он водит рукой вдоль пространства, в котором он воздвиг такого двойника и которое окружающим представляется пустотой.

Оказалось, однако, что такой "фантомный двойник" представляет собой не только психическую, но и энерге­тическую, физическую реальность.

В лабора­тории профессора А.В. Чернецкого были проведены опыты, которые засвидетель­ствовали: Когда к такому мысленно построенному "двойни­ку" реального человека подносили прибор, регистрирую­щий поля, окружающие живые объекты, стрелка его чет­ко реагировала на поле, окружавшее "фантом". С этой целью использовался датчик для измерения напряженно­сти электрических полей. Стоило, однако, экстрасенсу также мысленно разрушить, размыть "фантомного двой­ника", как прибор тут же переставал показывать нали­чие поля. Двойник исчезал.

Михаил Сорока